Приговоренные к пожизненному - Страница 88

— Конечно. Но тогда я ещё не до конца решил, куда именно. Майки собирался ходить на подготовительные курсы при медицинском колледже…— вздохнул я, — но я был недостаточно умён, чтобы делать подобные вещи, — я опустил голову, — не знаю…мне нравилось рисовать.

— Ты определённо должен поступать! — настояла Бив.

— Я всё же думаю, что мой поезд ушёл, — сказал я, криво улыбаясь.

Бив покачала головой.

— Нет. Серьёзно, люди начинают учиться в любом возрасте.

— Думаю, что это уже не для меня, Бив. Я провёл слишком много времени в ожидании, и я не хочу идти туда и проводить время с кучей детей, с которыми у меня нет ничего общего.

Пит не согласился со мной.

— В местном колледже есть хорошие курсы банковского дела. Они бы пригодились, если однажды ты захочешь открыть своё дело. Людям всегда нужны хорошие автослесари.

Я начинал чувствовать себя не в своей тарелке от их расспросов и умственно отсталым из-за того, что я был единственным из них, у кого не было колледжа за плечами.

Хотя, это было мило с их стороны, что они так интересуются этим. И я оценил это. Банковское дело могло бы быть полезным для меня, но я не мог себе позволить сейчас забегать настолько вперёд. Впереди у меня были всё ещё шесть недель условно-досрочного срока, которые нужно было пережить. И многое могло случиться за эти шесть недель. Многое.

Вся наша жизнь может измениться меньше, чем за одну секунду.

— Они должны предлагать больше курсов в тюрьме! — заявила Бив.

Я не мог сдержать улыбку. Она произнесла это так негодующе, и я знал, что она возмущается от моего имени.

— Да. Ну, они и предлагают. Вы можете получить бакалавра онлайн в аккредитованных колледжах. Но должно быть что-то большее, чем базовые знания грамматики и умение считать. Большинство парней оттуда почти не обучались в школе нормально, — я пожал плечами. — Я прочёл много книг в тюрьме, какие были книги у них в библиотеке. Их было не много.

— Каково это, — спросила Бив, — быть в тюрьме?

Пит бросил на неё предупреждающий взгляд.

— Всё в порядке. Я не против подобных разговоров. От них становится легче, — я посмотрел на Торри, и она ободряюще улыбнулась мне, — на самом деле, я не знаю, как точно объяснить вам, каково это было. В большинстве случаев, скучно. И ты деградируешь, — засмеялся я, хотя ни единого звука не вылетело из моих губ, — просто тюрьма показывает, что ты можешь привыкнуть к любому дерьму.

Торри держала меня за руку, и я посмотрел на наши сцепленные пальцы.

— Единственное, в чём уверен — я никогда больше не вернусь туда.

Я лежал на песке, мои глаза закрыты, мыслями возвращаясь к ужасам прошлого.

— Тюрьма меняет тебя. К тому времени, как я попал туда, то уже был совершенно другим человеком, уже не был тем ребёнком, который попал в колонию для несовершеннолетних, чертовски напуганный и шокированный. Я поумнел. Прежде я был типичным маленьким ребёнком из маленького городка, который думал, что нет более крутого и опасного парня в школе, чем он. Но затем тебя прикрывают с действительно больными людьми. И да, у тебя есть много времени на раздумья. Поэтому, по большей степени, ты сам изменяешь себя, думаешь о решениях, которые принял, и которые не следовало бы принимать.

Рука Торри сильнее сжала мою, и я обернул руку вокруг неё.

— Твой день начинается очень рано, в 3:30 утра. Не знаю, возможно, таким образом, они хотели показать, что мы не такие, как все остальные жители. Завтрак у нас был в 4:30, он состоял из тарелки каши или какого-то дерьмового маленького сэндвича. Хорошим днём считался тот, когда нам давали арахисовое масло. Но тебе всегда мало, чтобы насытиться. А затем я возвращался в свою камеру. Обычно я делил её с ещё одним парнем, в зависимости от того, сколько заключенных к ним поступило в то время. Работа начиналась в шесть часов утра кроме воскресенья, а затем до десяти утра мы сидели в камерах. Большинство парней просто ложились обратно спать. Я читал, делал приседания, отжимался, делал что-нибудь ещё. Это помогало снизить напряжение. Я имею в виду, учитывая то, что там было так чертовски скучно, все были на взводе всё время. Вот, что происходит, когда ты сажаешь людей в тюрьму. Даже самая незначительная вещь… и БУМ.

Незначительные вещи становятся значительными. Например, получить хорошую работу вроде техобслуживания, работы в тюремном саду или на кухне, где ты можешь поесть побольше. Самыми худшими работами были уборка, работа в прачечной или в бригаде по отработке на полях. Это было так чертовски скучно, большинству из нас хотелось работать. Это так же означало, что ты сможешь накопить немного денег на мягкую туалетную бумагу или на зубную пасту, которая бы не была на вкус, как дерьмо. Большинство парней тратили все свои заработанные деньги на вещи, которые бы сделали их жизнь в тюрьме сносной. Многие из них хотели иметь телефон. Но это было очень дорогое удовольствие — два бакса за пятнадцать минут разговора. Мне некому было звонить, поэтому это помогло мне в плане денег. Некоторые парни действительно скучали по своим семьям, особенно те, у которых были дети. К 10:30 ты заканчиваешь свой ланч и после этого у тебя есть пару часов, чтобы побродить по залу. Группа состоит из пяти или шести заключенных, вы можете разговаривать или играть в карты. А затем ты возвращаешься в камеру для подсчёта. После этого у вас есть около тридцати минут, а иногда и час на спортивной площадке. Там стояли четыре баскетбольных кольца, игры иногда могли быть довольно жестокими. Ты мог там выпустить пар или получить по голове. Всё, что угодно. Ужин был где-то в 16:00, а затем снова в камеру. Иногда вам разрешают посмотреть телевизор часов в семь вечера. Отбой в 23:00. Всё было довольно однообразно, но такая рутина становится частью тебя. Ты знаешь обо всём вплоть до секунды, и если есть задержка больше, чем на минуту, начинает происходить всякое дерьмо. Все эти незначительные вещи становятся чертовски важными, когда это всё, что у тебя есть. Ты должен всегда оглядываться по сторонам, нельзя никому доверять. Банды в колонии для несовершеннолетних были опасными, вот как я получил это, — и указал на свой шрам, — в тюрьме они были менее опасными. Некоторые хотели вступить в альянсы, если ты был сильным, но за это всегда есть своя расплата. Я держался одиночкой. Есть много тупых вещей, о которых я мог бы рассказать вам, например, что нет смысла иметь там хорошие вещи, потому что их украдут. Даже запасную пару дерьмовенькой обуви, которую вам выдало государство. Мелочность преследует тебя некоторое время. Вы не должны разговаривать по ночам, поэтому, если кто-то начнёт шуметь, у вас могут забрать возможность позвонить, иногда это может длиться несколько дней. Как я говорил, для меня это не было проблемой, но некоторые парни могли сорваться из-за этого. Или у вас могли отобрать телевизор, а иногда они отбирали горячую воду, поэтому это мог быть только холодный душ раз в день на протяжении какого-то времени. Поверьте мне, всё это дерьмо имело значение. Немного нужно было сделать, чтобы начался бунт. Всё это было там — медленное закипание в глубине души. И если ты окажешься в неправильном месте, в неправильное время… — я вздохнул, — твой приговор внезапно увеличится вдвое, и твоё везение заканчивается.