Приговоренные к пожизненному - Страница 44

Наверное, я прошла метров сто по этим дюнам и вышла наверх к грунтовой дороге, когда услышала, что мотор грузовика ожил, а желтые фары залили светом дорогу впереди меня.

Секунду я рассматривала идею спрятаться за кустами, но, подумав о том, что какие-то жуткие насекомые и дикие животные могут прятаться там вместе со мной, сразу же отвергла эту затею.

Грузовик поравнялся со мной, двигатель работал вхолостую.

— Залезай, — отрезал он

Я продолжала идти, и грузовик так же тащился за мной.

— Торри, залезай в этот чёртов грузовик, или мне придётся выйти и закинуть твою задницу сюда собственными руками! — закричал он.

Не говоря ни слова, я открыла дверь и села внутрь, отказываясь смотреть на него.

Грузовик не сдвинулся с места.

— Что теперь? — заорала я, — я села в этот чёртов грузовик!

— Пристегнись, — сказал он тихо, его голос был натянут от напряжения.

На секунду я задумалась о том, чтобы начать спорить с ним, но затем вспомнила, что Майки умер, вылетев через лобовое стекло машины, за рулём которой был Джордан. Он не пристегнул ремень безопасности.

Я пристегнулась, и облегчение появилось на лице Джордана прежде, чем снова вернулось уже более знакомое выражение бесстрастной невозмутимости.

Пару миль до моего дома мы ехали в тишине, оба слишком расстроенные и злые, чтобы подобрать слова, которые бы могли успокоить, а не причинить боль.

Когда мы приехали, я отстегнула ремень безопасности и распахнула дверцу.

— Прости, — сказал он, его голос звучал ласково и нежно.

— Ага, тебя и весь мир в придачу. Знаешь что, Джодан? Я переспала с тобой не из-за какого-то извращённого чувства жалости к тебе. Я сделала это, потому что ты мне нравишься. Но, несмотря на это, я думаю, что ты на самом деле козёл. Удачи.

И я захлопнула дверцу прежде, чем смогла бы сказать ещё что-то.

***

Джордан

Вау, я всё, черт побери, испортил. Если бы я задумался о том, как бы закончилось наше «не свидание» при самом худшем раскладе, то это было бы именно так.

Мог ли я быть ещё большим козлом? Ну, думаю, мог бы позволить ей идти пешком до дома, и это была бы высшая точка моего «козлиного» поведения. Но то, как она смотрела на меня… я думал, что она лучше предпочтёт идти домой пешком с босыми ногами по грунтовой дороге, укрытой раскаленными углями, чем ехать со мной. Я не мог винить её в этом.

Я ехал весь путь на скорости сорок километров в час, намеренно управляя машиной так медленно, просто, чтобы дать себе время хотя бы подумать о том, что сказать ей, пока у меня есть шанс. Просто это было таким грёбаным шоком для меня, когда она сказала всё то трогательное дерьмо. Торри сказала, что у меня доброе сердце. Очевидно, что она ошибалась на этот счёт, но я ничего не мог с собой поделать, мне нравился тот факт, что она была такого мнения обо мне.

И, чёрт! Прикасаться к ней, чувствовать её руки на себе, быть в ней. Я не мог вспомнить, чтобы мне хоть когда-нибудь было настолько хорошо. Я знаю, прошло много времени, но, я думал, что моё чёрное сердце разорвётся от необузданной страсти, которая проносилась во мне.

Боже! Почему я был таким кретином? Я знал, что не заслуживаю её, но чтобы пойти и намеренно прикончить хоть какие-то шансы с ней. Чёрт.

Я просто не мог подобрать слова, чтобы сказать ей, что значат для меня последние два вечера. Я пытался, но каждый раз слова сдавливали моё горло. После того, как Торри выскользнула из грузовика, хлопнув дверью, я поехал домой, ругаясь всеми плохими словами, какие только мог вспомнить, выкрикивая их настолько громко, насколько хватало сил.

Нелепо, не правда ли?

Я был приблизительно в четырех километрах от своего дома, когда увидел огни полицейской машины в зеркале заднего вида. Они ехали за мной около километра, и я уже подумал, что может всё обойдётся, но тогда включилась сирена, и я свернул к обочине.

Я смотрел, как полицейский медленно приближается ко мне, его рука находилась на пистолете, который висел на боку. Я вытащил свои документы из бумажника и положил руки на руль, чтобы он мог видеть их.

Его униформа и оружие вернули меня в прошлое. Я почувствовал, как пот стекает по всему телу, а мои ноги дрожат от попытки не двигаться.

— Права и прописку, — сказал он.

Я уже держал их в руке, но у меня было предчувствие, что этого не было достаточно, чтобы успокоить его.

Он смотрел на мои документы какие-то доли секунды. В тот момент я был уверен, что он уже знает, кто я.

— Пожалуйста, выйдите из машины, мистер Кейн.

Я даже не потрудился спросить, почему меня остановили, хотя, собственно говоря, он должен был объяснить мне причину.

— Вы употребляли алкоголь?

— Нет, сэр.

Он заставил меня пройтись по прямой линии, дотронуться пальцами до носа, постоять на одной ноге, в общем, всё подобное дерьмо, но всё равно потом я прошел тест на алкоголь.

Когда он показал негативный результат, начались другие вопросы: где я живу, где я был, что делал, как часто мне нужно отмечаться в полицейском участке, когда последний раз меня проверяли на алкоголь и наркотики, когда последний раз мой надзиратель осматривал моё место жительства. Снова и снова.

Всё это было устроено, чтобы дать мне понять, что он был тем, у кого был контроль, что он тот, у которого есть власть, и что он следил за мной.

Мужчина держал меня на протяжении тридцати минут, почти до моего комендантского часа, а затем, наконец-таки, отпустил домой.

Отец и мать ждали меня. Вау, у этого вечера действительно не было шансов стать лучше.