Приговоренные к пожизненному - Страница 27

У меня почти случился сердечный приступ, когда она озвучила своей маме о всех этих делах на диване. Я до сих пор был немного в шоке от того, что она находила это смешным. Но в тот момент я был ошеломлён. Я слышал крики её матери из сада. Я надеялся, что не испортил всё между ними. Однако возможно испортил. Я был хорош в этом.

Я захромал в свою комнату и снял свою отвратительную потную одежду. Я не знал, как она могла находиться со мной рядом в одной машине. Я не очень замечал это, когда был в тюрьме, потому что все там пахли хреново. Но сейчас всё было по-другому. Каждый раз, когда она подходила ко мне, я улавливал запах цветов. Душ был замечательным. Это было действительно роскошью находиться под горячей водой столько, сколько ты хочешь, вместо того, чтобы быть всегда на чеку, наблюдая за теми, кто заходит в душевую. Я до сих пор не мог привыкнуть, что у меня было столько личного пространства. Когда я освободился первый раз, то забыл о том, где находился, и надевал боксеры в душ, чтобы постирать их. В тюрьме все так делали по понятным причинам. Но так, как у меня была всего лишь одна пара, я частенько не беспокоился о том, чтобы надевать их, когда был дома.

Вода жалила мои руки и ноги. Вынужден признать, что я выглядел довольно плохо. Но в тюрьме со мной случалось и похуже. Мне несколько раз ставили синяки под глазами, и один раз ломали нос. Меня поместили в одиночную камеру на семьдесят два часа, даже несмотря на то, что дело было не во мне, просто оказался не в том месте, не в то время. Подобное дерьмо случается. Не было никакого смысла плакаться об этом. И в любом случае, всё это заживало довольно быстро.

Я был удивлён, что отец ожидал меня в моей комнате, пока я принимал душ. Он посмотрел на новые раны на моём теле, но ничего не сказал.

— Это не сработает, — сказал он категорически, — я не позволю, чтобы маму изводили таким образом. Она снова боится оставаться дома одна.

Я смотрел на голый пол, вполне уверенный, что он собирался мне сказать.

— Наш дом обыскали незнакомцы. А разговоры на улицах — ты не знаешь, что это такое для нас. Тогда, прошлой ночью, с грузовиком твоего брата — это была последняя капля. Я позвоню твоему надзирателю и скажу, что тебе нужно съехать. У них есть места в городе для таких, как ты. Я думаю, это будет лучшее решение для всех нас, если ты съедешь.

Он встал и вышел из комнаты. Я не пытался спорить, потому что знал, что он был прав. Для меня не имело значения куда идти, я все ещё должен был находиться в собственной шкуре. Но возможно будет лучше, если я пойду куда-нибудь, где меня никто не знает. Мне нечего было оставлять, кроме Торри.

Я почувствовал боль от сожаления в груди. Да, я буду скучать по ней.

***

Торри

Я не хотела этого признавать, но мне нужно было поговорить с мамой. Я позвонила ей на мобильный, но он отправил меня прямо на голосовую почту. Когда она выключала его, это означало, что она встречалась с кем-то из своих прихожан. Я подождала немного, стоя на кухне и смотря, как тени в саду становятся длиннее. Я видела огромные фигуры мусорных контейнеров, а длинные пальцы вырванной ежевики свисали оттуда, будто пытались выползти. Эта мысль заставила меня поежиться. Я снова посмотрела на часы, висящие на стене, которые тикали с раздражающей регулярностью.

В конце концов, я решила поехать в церковь в случае, если она была там.

Идти было недалеко, поэтому я решила не брать машину.

Это был своего рода район, где люди выгуливали собак, а дети катались на велосипедах и играли на дороге. Действительно маленький городок. Не сравнить с тем, где росла я.

Церковь находилась среди кучи довольно новых домов на пересечении одной из главных дорог. Она была большой, но глядя на внешний ее вид, я была поражена обыденным современным дизайном.

Не должно быть так важно, как именно выглядит место поклонения, но я думала, что правильная обстановка помогает, знаете?

Но как только я вошла внутрь, то была захвачена в другой мир запахом восковой полироли. Она не пахла так, как в доме у моей бабушки. Это вернуло воспоминания о домашней выпечке и её историях перед сном.

— Торри, что ты здесь делаешь?

Я услышала мамин голос с задних рядов.

— О, привет мам! Что ты делаешь па полу?

Она вздохнула.

— Обе женщины, которые должны были убирать здесь, отменили свой приход. Одна уехала, чтобы ухаживать за своей больной сестрой в Гейнсвилле, а у другой вросший ноготь, поэтому она не может ходить.

— Боже, мама. Ты управляешь этим местом, сидишь на всех этих ху…чёртовых комитетах, ты помогаешь родителям и детям, а ещё и убираешься в церкви? Ты должна попросить Бога о повышении.

— Не будь такой дерзкой и не богохульничай, — сказала она, но я также уловила улыбку в её голосе, — ты можешь помочь мне, знаешь.

Я закатила глаза.

— Хорошо. Но, знаешь, уборка идёт против моей религии.

Она засмеялась.

— Я заметила. Просто скажи себе, что это будет хорошо для твоей души.

— Без разницы. Что нужно делать?

Она указала мне на тряпки, на полироль и чертовски огромную кафедру для проповедника, которая должна сиять в честь Божьей Славы, или как-то так.

Гримасничая, я намазала полироль на тряпку и принялась к уборке.

— Итак, что же такого срочного случилось, что ты соизволила переступить порог нашей церкви? — спросила она довольным голосом.

— Это касается Джордана, — ответила я, сразу приступая к делу.

— Я так и знала, — сказала она тихо.

— Кто-то пробил шины на его грузовике прошлой ночью. И так, как этого было недостаточно, они разбрызгали краску по всей машине. И я вполне уверена, что те же самые люди пытались сбить его сегодня утром на машине. Ты видела, каким побитым он был. Он не рассказал бы мне об этом, но это очевидно, что его преследовали.